Когда-то давно я наткнулся в интернете на сайт, который меня чрезвычайно зацепил своей идеей, но который я не смог снова отыскать. Может, плохо искал, а может, сайта уже нет. Сайт был посвящен группе Мумий тролль образца 1996 – 1999 годов (точные даты я не помню, восстановил примерно по дискографии группы). Меня привлекло то, что это был не фанатский ресурс, посвященный группе в целом, а то, что внимание уделялось конкретному временному отрезку в творчестве группы, а именно тому удивительному периоду в конце 90-х, когда были изданы подряд альбомы «Морская» и «Икра», а потом и двухчастный сборник более ранних песен «Шамора». Сейчас мне кажется, что эти записи были выпущены так компактно, четко и в такие сжатые сроки, что воспринимаются мной как своего рода антология. Антология именно той группы Мумий тролль 1996 – 1999 годов; и второе, и главное, что меня впечатлило в той веб-страничке, это то, насколько совпадали и совпадают мои ощущения с тем, как объяснял автор сайта причины, по которым для него имеет значение музыка группы Мумий тролль лишь того времени в конце 90-х. Я так же остался в целом равнодушным к альбому «Точно ртуть алоэ» (до сих пор он остается для меня не понятым и не принятым до конца). А потом, когда появились «Меамуры», стало, как совершенно справедливо замечал автор сайта, отчетливо ясно, что то, что мы так любили, окончательно осталось в прошлом; Мумий тролль изменился, и эти изменения унесли с собой интерес к группе. Я уже не помню точных формулировок того человека; лично мне нравится альбом «Меамуры» (это очень летняя, легкая и приятная пластинка, хоть и, действительно, совсем другая), и я перестал следить за студийной деятельностью группы несколько позже, после «Похитителей книг» (что, однако, не помешало мне трижды за последние два года с огромным удовольствием побывать на их концертах). Но, тем не менее, наши мысли точно сходятся в одном – тогда, в начале 2000-х, с выходом «Точно ртуть алоэ», стало ясно: что-то изменилось. И, возможно, создание любительского сайта, посвященного Мумий троллю того столь любимого раннего периода, было попыткой зафиксировать это время, провести черту, отделяющую это дорогое прошлое от интригующего и неизвестного, но уже не столь интересного будущего. Может быть, это было продиктовано желанием лучше запомнить и сохранить те моменты, выразив свою привязанность наглядно. Как бы там ни было, я целиком и полностью с этим согласен.

Так получилось, что несколько раз за последние месяцы я возвращался к альбому «Икра». Наверное, я обойдусь здесь без банальных слов о проверке временем, и я не знаю, удивительно это или нет, но эта музыка производит на меня сейчас такое же сильное впечатление, как тогда, 10 с лишним лет назад. Надо сказать, что, несмотря на то что «Морская» и «Икра» были выпущены практически друг за дружкой, это очень непохожие альбомы. В отличие от игривой, зачастую романтичной и мечтательной «Морской», с философско-созерцательным настроением в ее бонус-треках, «Икра» заметно мрачнее, приземленнее и жестче. Это подчеркивается очень тугим и напряженным звучанием электрогитары. Хотя в целом по части инструментов вы вряд ли найдете здесь что-то кроме стандартных вокала, гитары, баса и ударных + клавишные/синтезатор. (Это также впечатляющее достижение – создать настолько разные по настроению альбомы, не прибегая ни к чему новому в плане звука.)

У меня этот альбом неизменно вызывает ассоциации с образами, наиболее характерными, наверное, для поздней осени: серость, промозглость, ветер, сырость, какая-то общая монохромность. К этому добавляется вторая неотъемлемая составляющая – некая всепроникающая урбанистичность: в «Морской» этого так не ощущалось, там было больше абстрактных ассоциаций, эпизодически просматривалась космическая тема, здесь же буквально в каждой песне есть слова, указывающие на то, что действие (каким бы неопределенным оно ни было подчас) происходит именно в городе, и притом лишенном любых намеков на романтичность или лоск. Когда-то я назвал это «бытовой иронией Лагутенко», и действительно, детали вот этого городского рутинного, коммунального быта здесь повсюду: ток, провода, асфальт, «пепельница со вчерашнего стола», ключи от квартиры, такси, «усталая скорая», покрышки, общественный транспорт. За счет отсутствия вот таких четких отсылок к материальным предметам «Морская» кажется более летучей по характеру, здесь же упомянутые слова и фразы связывают песни в цепочку, становясь ее звеньями. Из этого вовсе не следует однообразие – результат ближе скорее к концептуальному альбому. Лагутенко, ненавистников у которого уже тогда было не меньше, чем почитателей, в том числе из-за противоречивой природы его текстов, на этом альбоме (как, впрочем, и обычно) не то чтобы непонятен – хотя это, несомненно, первое, что приходит в голову, - он, скорее, неуловим. Его песни дают четкий эмоциональный посыл, предоставляя лишь набор минимальных семантических ассоциаций и логических связей (которые также не всегда точны), но сюжетные линии в большинстве случаев так фрагментарны, обрываются и начинаются снова так непредсказуемо, что объяснить смысл этих песен, опираясь на все те же материальные явления не представляется возможным. При этом возразить Лагутенко, говорившему, что он «сам себя относит к поэтам», у меня язык не повернется. Его песни могут быть непонятными и странными, но, как сказал мне однажды один умный человек, если поэзия не является странной, то это не поэзия.

На альбоме звучит целый шквал гитарных вступлений, мелодий, соло, проигрышей и гармоний. В сочетании с идеальной ритм-секцией и неординарным фронтменом это дает очень сильные, бесподобные песни, многие из которых исполняются и по сей день. «Сиамские сердца» это почти пост-рок, словно острые фрагменты неба из открытого окна многоэтажки серым утром, длинные инструментальные паузы, между которыми вставлен текст. Пронизывающая меланхолия «Дельфинов», мало с чем сравнимая по красоте, - песня, о смысле которой было, наверное, больше всего споров и дискуссий. Темные риффы загадочной «Ранетки», самая неистовая и шумная песня «На яды», где опасность слышится в каждой строчке. Великолепные, вызывающие мурашки «Алмазами» и «Сигналы» - это практически шугейзинг.

Ирония, о которой говорилось выше, в полной мере воплотилась в песнях «Не звезда» и «Так надо», которые одновременно являются проблесками в общей хмурой обстановке альбома. В остальном же настрой не радостный, конечно, но и не депрессивный и не упаднический. Лагутенко гораздо более оригинален - здесь часто встречаются размышления о том, что «девушка ушла, девушки нету», есть какие-то другие переживания, здесь на каждом шагу чувствуется нервное напряжение, порывистость и надрыв («вдруг обнимешь, дернув провода», «слегка чудной прохожий оборвет фуникулер»), но герой тут не впадает в психологические самоистязания, здесь нет той ненависти к самому себе, столь характерной, например, для гранджа начала 90-х – попросту говоря, здесь нет нытья. Человек, голос которого мы слышим из колонок, предстает неким самодостаточным персонажем, находящим какие-то сугубо свои выходы из печальных ситуаций, а точнее, видящим все под каким-то очень своим, индивидуальным углом. Поэтому самое прямолинейное, что от него можно услышать, - знаменитая фраза: «Все не так уж важно». Он непонятен, непросчитываем, чрезвычайно небанален, и это восхищает.

Для меня с этим альбомом связана какая-то загадочность, которая лишь усиливается тем, что сейчас, спустя столько лет, шансов на то, что тайны кто-то раскроет, практически нет. Почему, например, альбом называется «Икра»? Это слово не встречается ни в одной из песен. Определенная доля этой загадочности связана еще и с тем, что в отдельных местах непонятно даже, что за слова произносит Илья. Поэтому эта запись и сейчас воспринимается как необыкновенная мозаика, которая, однако, так и не сложилась до конца, и этим она продолжает притягивать и заставляет возвращаться к себе снова и снова, спустя месяцы и годы. Больше всего меня всегда интересовала песня «Сигналы», до сих пор остающаяся моей любимой на этом альбоме. Наверное, можно сказать, что в ней соединяется, в малых долях и лишь на короткие три минуты, все то, о чем сказано выше: слегка напряженные варьирующиеся мелодии, отвлеченные размышления, те самые бытовые вкрапления, складывающиеся в блестящие предложения («Я мусор не вынес – там такой мороз!», «Я пускал в ванне SOS»), и захватывающая стена звука в конце, где в гитарный вой вплетается голос Олеси Ляшенко. В сочетании с «Алмазами» это создает для альбома сильнейший финал, в котором проносятся картины этих раскачивающихся проводов, ураганной ночи, порывов ветра и «дождя в понедельник».

Обложка этого альбома тоже максимально приближена к монохромным тонам, на ней нет практически ничего, белая пустота, и на ее фоне Илья Лагутенко, именно такой, каким его знают и каким его только-только узнали тогда. Абсолютно не вписывающийся в тогдашнюю пост-советскую среду. Такой же, как в песнях: ни на кого не похожий, экстраординарный, непонятный. Чему он улыбается? На что он смотрит? Сам ракурс этого снимка какой-то заваленный, совершенно неопределимый. Сзади стоит, кажется, Сдвиг, его фигура вообще обрезана наполовину. Что такое находится в левом углу? Даже эта обложка оставляет у меня какие-то невысказанные, до конца не сформулированные вопросы.

Наличие «добавочных дорожек» предполагает, что фактически альбом заканчивается на песне «Сигналы», но я в то время всегда слушал его полностью. Я периодически задавался вопросом, правильно ли понимаю «добавочность» этих четырех песен – все-таки это слово предполагало, что они не в полной мере являются частью альбома. Но, поскольку без них «Икра» никогда не выходила, для меня они оставались частью именно этой записи. (Все несколько прояснилось с выходом «Шаморы».) По настроению и по музыке эти треки, конечно, сильно отличаются от основной части «Икры». «Мальчик-солдат» с изумительным саксофоном остается одной из лучших песен Мумий тролля на все времена. Самой загадочной песней среди бонус-треков является «Голод» - она датируется, если верить информации во вкладыше, 1987-м годом, но не встречается ни на «Шаморе», ни на каких-либо других официальных записях группы. Написал песню Юрий Елисеев из мало известной за пределами Владивостока группы Депеша – то есть, получается, это кавер. При этом и по звучанию, и по атмосфере она как раз отлично вписывается в общую концепцию «Икры». Самой «неуместной» здесь можно считать песню «Сайонара диска», принадлежащую к самым ранним творениям группы, - брызжущий самобытным юмором на две трети инструментальный диско-номер с клавишными, которые местами напоминают музыку из передачи «Ералаш». И, наконец, самая тематически подходящая к альбому песня «Далеко». После тринадцати композиций, демонстрирующих запутанную игру творческого сознания, мы получаем отрезвляюще ясный, красивый и по-прежнему поэтичный текст Леонида Бурлакова в сопровождении прекрасной музыки. На этот раз здесь, предположительно, серый февраль, то пустое бесцветное время, полное надежд на новую жизнь, до которой еще далеко, но в которую уже верится. Прекрасный второй финал для этой пластинки. В духе общей жесткой звуковой картины альбома «Далеко» заканчивается двумя минутами страшной какофонии, сменяющими живописные струнные и, в целом, тонкие аранжировки основной части песни.

Многие могут подумать, что я чересчур преувеличиваю силу этого альбома, но сейчас мне кажется даже, что он мало чем уступает «Шоубизу» Muse. Это превосходная музыка, которую у нас пренебрежительно обозвали «рокапопсом», но которая где-нибудь в Англии (где она и записывалась) наверняка считалась бы отличным брит-попом, или инди, а скорее всего чем-то на грани. В истории Мумий тролля не раз появлялось ощущение появления не в то время и не в том месте. Да и может ли быть место, в контекст которого такие песни вписывались бы целиком и полностью? Сложно сказать.

Но сердце так бьется и не сдается.

Декабрь 2011

Официальный сайт группы
MySpace

Paul Saunders